Эпоха маккавеев. Иудея при хасмонеях и религиозное распадение народа израильского

14 августа Православная Церковь чтит память святых мучеников Маккавеев. Что мы знаем о них?

1. Маккавеи – ветхозаветные мученики

Семь святых мучеников Маккавеев: Авим, Антонин, Гурий, Елеазар, Евсевон, Адим и Маркелл, а также их мать Соломония и учитель Елеазар пострадали в 166 году до н. э. от сирийского царя Антиоха Эпифана. Антиох Эпифан, проводя политику эллинизации населения, ввёл в Иерусалиме и всей Иудее греческие языческие обычаи. Он осквернил Иерусалимский храм, поставив в него статую Зевса Олимпийского, к поклонению которому принуждал иудеев.

Девяностолетний старец - законоучитель Елеазар, который за приверженность к Моисееву закону был судим, с твёрдостью пошёл на мучения и скончался в Иерусалиме. Такое же мужество показали ученики святого Елеазара: семь братьев Маккавеев и их мать Соломония. Они, бесстрашно признав себя последователями Бога Истинного, отказались принести жертву языческим богам.

Старший из мальчиков, дававший первым ответ царю от имени всех семи братьев, был предан ужасным истязаниям на глазах у остальных братьев и их матери; остальные пять братьев один за другим претерпели те же мучения. Остался седьмой брат, самый младший. Антиох предложил святой Соломонии склонить его к отречению, чтобы ей остался хоть последний сын, но мужественная мать укрепляла и его в исповедании Истинного Бога. Мальчик так же твёрдо перенёс муки, как и его старшие братья.

После смерти всех детей святая Соломония, стоя над их телами, воздела руки с благодарной молитвой Богу и скончалась.

2. Смерть мучеников Маккавеев принесла земные плоды

Подвиг святых семи братьев Маккавеев воодушевил священника Маттафию и его сыновей, которые подняли восстание против Антиоха Епифана, длившееся с 166 по 160 г. до н. э. и, одержав победу, очистили Иерусалимский храм от идолов.

3. Если нужно будет определить небесных покровителей партизан, ими наверняка окажутся святые братья Маккавеи

Война Маккавеев против захватчиков была партизанской. Началом восстания стало убийство Маттафией еврея, который принес жертву на алтаре, построенном греками. После этого Маттафия с семьей бежал в горы и вскоре объединил и возглавил ранее действовавшие в Иудее и Южной Самарии повстанческие отряды. Священник Маттафия, вставший во главе восставших, мешал деятельности царской администрации, совершал набеги на соседние местности, разрушая алтари, карая отступников от веры предков и евреев, лояльных новой политике.

Вскоре Маттафия умер, и повстанцев возглавил его сын Иуда.

4. Маккавеев было больше, чем семеро

Первоначально это прозвание получил Иуда Маккавей из династии Хасмонеев, возглавивший восстание против ига сирийских греков. Позднее оно стало применяться к остальным сыновьям Маттафии, иудейского священника из рода Иоарива: Иоанну, Симону, Елеазару и Ионафану, – которые тоже принимали активное участие в восстании. Потом распространенное на всех вообще защитников и исповедников веры во время гонений Антиоха Епифана.

5. Иудеи тоже установили празднование в честь этих событий

Важным результатом восстания под руководством Хасмонеев считается создание независимого иудейского государства с центром в Иерусалиме и восстановление храмового богослужения. В честь этого события был установлен восьмидневный праздник под названием Ханука (ивр. «освящение»). Династия Хасмонеев правила Иудеей (сначала под контролем Сирии, затем независимо) почти 120 лет (с 152 по 37 до н. э.).

6. Все эти события описаны в Библии

Если у вас протестантское издание Священного Писания, вы их там не найдете. Мученическая смерть семи братьев Маккавеев и Маккавейское восстание описаны в Маккавейских книгах. Они относятся ко второканоническим, т.е. книгам Ветхого Завета, еврейский текст для которых в первые века нашей эры не был известен, однако они были включены в состав Септуагинты.

Первая книга Маккавейская состоит из 16 глав, где после краткого упоминания о завоеваниях Александра Македонского и распаде его империи, рассказывается о страшном гонении Антиоха Епифана на иудеев, строго соблюдающих свою религию, что в итоге вызывает восстание под рукодствовм священника Маттафии, а затем и его сыновей Иуды, Ионафана и Симона. Повествование заканчивается общим примечанием о заслугах сына и преемника Симона - Иоанна.

Текст Второй книги Маккавейской не является продолжением Первой, а лишь дополнением к ней. Если первая книга Маккавейская представляет собой почти документальное повествование, то вторая книга изобилует драматическими эпизодами, диалогами, описанием чудес, произошедших при изгнании Селевкидов и эллинистов из Иудеи и образовании независимого царства Маккавеев. Мученическая смерть семи братьев, память которых мы празднуем сегодня, описана во Второй книге Маккавейской (6:18 – 7:42).

7. Третья книга Маккавейская – совсем о другом

Третья книга Маккавейская не имеет ничего общего с двумя первыми книгами, так как описываемые в ней события относятся к другому времени и другой местности: речь идет о гонениях на палестинских евреев во времена египетского царя Птоломея IV Филопатора. Состоит она из семи глав.

Четвертая книга Маккавейская относится к апокрифам – произведениям позднеиудейской и раннехристианской литературы, не вошедшим в библейский канон и содержащим грубое искажение исторических фактов и/или нехристианские идеи. Впрочем, ни в одном издании Библии вы эту книгу не найдете.

9. Освящение мака к Маккавеям отношения не имеет

Слово “маккавей” произошло от арамейского «makkaba» - «молот» (как оружие на врагов), также связывается с еврейским «makkevet», имеющим то же значение. С русским “веять мак” это слово просто созвучно, но в народном сознании память мучеников Маккавеев прочно связалось с освящением мака и приготовлением блюд из него.

Однако не будем спешить осуждать наших “полуязыческих” предков. Неизвестно, знали бы люди вообще о существовании святых братьев, если бы не эта традиция. К тому же, хорошо приготовленные блюда с маком – это просто вкусно. Но водителям не стоит забывать, что какое-то время после их употребления тест на опиаты может показать, что вы находитесь в состоянии наркотического опьянения.

10. Между святыми братьями, известным актером и фотографом портала Православие и мир есть нечто общее

От слова «Маккавей» были образованы фамилии Маккавеев, Маковейчук, Маковецкий и прочие подобные.

I.
Прозвище "Маккавей" носил вначале Иуда, третий сын священника Маттафии (1Мак 2:4) . Затем оно распространилось на всю семью. Обычно это прозвище возводят к др.-евр. маккевет или арам. маккава - "молот". Согл. же традиц. иуд. толкованию, оно является аббревиатурой др.-евр. оригинала стиха Исх 15:11 : "Кто, как Ты, Господи, между богами?"
II:

1) В период гонений на иуд. народ со стороны сир. царя Антиоха IV Епифана (175-164 гг. до Р.Х.) священник Маттафия из Модина (в 10 км юго-вост. Лидды) поднял восстание против чужеземной власти, к-рое после его кончины возглавили пятеро его сыновей. Из них вначале особо отличился Иуда. Ему удалось отвоевать у сирийцев Иерусалим и вновь освятить храм, оскверненный Антиохом. Это произошло в декабре 164 г. до Р.Х. В память об этом иудеи установили см. Праздник Обновления - Хануку (см. Ин 10:22). В 160 г. до Р.Х. Иуда пал в бою с сирийцами. Его брат Елеазар, четвертый сын Маттафии, погиб еще раньше, поэтому руководство восстанием принял на себя младший из братьев, Ионафан. Старший, Иоанн, вскоре после этого был убит сынами Иамври - членами разбойничьего племени в Заиорданье. Воспользовавшись отсутствием единства среди сирийцев, Ионафан сумел достичь значит. успехов, но и он в 143 г. до Р.Х. был убит сир. военачальником Трифоном. После этого руководство перешло к последнему из братьев, оставшемуся в живых, - Симону, второму сыну Маттафии. Он получил от Димитрия II, противника Трифона, полное освобождение Иудеи от податей, практически добившись этим ее независимости от Сирии (142 г. до Р.Х.), и, наконец, истребил последние сир. гарнизоны в Иудее;
2) в 140 г. до Р.Х. на торжеств. собрании народа Симон был провозглашен наследств. первосвященником и князем. Так было положено начало династии Хасмонеев, как теперь стал именоваться этот род. Когда сирийцы вновь напали на иудеев, сыновья Симона Иуда и Иоанн одержали над ними убедит. победу. В 135 г. до Р.Х. Симон был убит своим зятем Птоломеем. Вместе с ним жертвами заговора пали и его сыновья - Маттафия и Иуда, Иоанн же спасся и захватил власть. Он получил прозвище Иоанн Гиркан. За время своего долгого и успешного правления (135-105 гг. до Р.Х.) он покорил идумеев. Его сын Аристобул I стал его преемником. Духовный подъем, вначале сопровождавший правление Хасмонеев, постепенно ослабевал. Уже Иоанн Гиркан склонялся к саддукеям, пребывавшим под влиянием греч. культуры, Аристобул же присвоил себе цар. титул. Он правил в 105-104 гг. до Р.Х., затем на престоле его сменил брат - Александр Яннай (в 104-78 гг.). В период правления Александра происходила бурная борьба между фарисеями и саддукеями. Он вступил в брак с Александрой, вдовой Аристобула I, к-рая после смерти мужа правила в 78-69 гг. до Р.Х. и покровительствовала фарисеям. Между ее сыновьями Гирканом II и Аристобулом II началась борьба за власть. Аристобул в 69-63 гг. обладал политич. властью, в то время как Гиркан был первосвященником. Тогда в борьбу между ними вмешались римляне, и в 63 г. до Р.Х. Помпей захватил Иерусалим. Аристобул был свергнут с престола и доставлен в Рим, Гиркан же в 63-40 гг. оставался первосвященником и одновременно правителем, зависимым, однако, от Рима. Гиркан был слабым человеком, и его приближенному, идумеянину Антипатру, удавалось оказывать на него все большее влияние. Римляне назначили Антипатра прокуратором Иудеи (под властью Гиркана), и он также добился для своих сыновей Фазаила и см. Ирод а (Великого) высоких должностей. Антигону, сыну Аристобула II, при поддержке вторгшихся в Палестину парфян удалось воцариться и править в 40-37 гг. Однако римляне уже в 40 г., когда Антипатра и Фазаила не стало, сделали Ирода царем Иудеи. Ирод вступил в брак с Мариамной, внучкой Гиркана II, и в 37 г. до Р.Х. захватил Иерусалим. Представители дома Хасмонеев, еще остававшиеся в живых, один за другим пали жертвами его коварных интриг.

III.
История Маккавеев отражена в Маккавейских книгах. Первая Книга Маккавейская излагает историю иудеев от вторжения Антиоха Епифана до кончины Симона, т.е. в период 175-135 гг. до Р.Х. Книга сохранилась только в греч. переводе, первонач., однако, она была составлена на др.-евр. или арам. языке и появилась около 100 г. до Р.Х. Вторая Книга Маккавейская была написана около 50 г. до Р.Х. Она представляет собой извлечение из труда Иасона Киринейского (Язона из Кирены), сочинения, состоявшего из пяти книг. Обе книги обычно относят к Апокрифам (см. Апокрифы). (В православной и католической традициях они причисляются к агиографам - "второканоническим" книгам Свящ. Писания - и включены в состав Библии).

Библейская энциклопедия Брокгауза . Ф. Ринекер, Г. Майер . 1994 .

Смотреть что такое "Маккавеи" в других словарях:

МАККАВЕИ, общее имя представителей Хасмонейской династии, вождей и правителей Иудеи с 167 по 37 до н. э … Энциклопедический словарь

Маккавеи - (Maccabees), иудейская династия, основанная Иудой Маккавеем (с арамейского «молот»). В 167 г. до н.э. селевкидский царь Антиох IV разграбил Иерусалимский храм, установил в нем алтарь греч. бога Зевса и запретил евр. религ. обряды. Восстание… … Всемирная история

См. также: Хасмонеи Восстание Маккавеев Дата 167–160 гг. до н. э. Место Иудея Причина Указы Антиоха, запрещающие еврейские религиозные практики … Википедия

- @font face {font family: ChurchArial ; src: url(/fonts/ARIAL Church 02.ttf);} span {font size:17px;font weight:normal !important; font family: ChurchArial ,Arial,Serif;}  (евр. кто как Бог) 1) семь братьев, замученных Антиохом Епифаном… … Словарь церковнославянского языка

Маккавеи - под этим именем в ветхозаветной истории иудеев известна семья Маттафии Маккавея. Маккавеи доблестно защищали отеческую веру во время гонений Антиоха Епифана. Из правителей Макк. особенно прослав. Иоанн Гиркан и Иуда … Полный православный богословский энциклопедический словарь

От евр. makkabi молот (на врагов) первоначально прозвание одного Иуды Маккавея (см.), потом распространенное на всех вообще защитников и исповедников веры во время гонений Антиоха Епифана. Особенно знамениты: 1) св. мученики 90 летний старец… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Общее имя представителей Хасмонейской династии, вождей и правителей Иудеи с 167 по 37 до н.э. Имя Маккавей первоначально было прозвищем Иуды, одного из сыновей Маттафии, однако впоследствии им стали обозначать всех членов его семьи и их… … Энциклопедия Кольера

Маккавеи - Хасмонеи иуд. жреч. род; в 142 40 до н.э. правящая династия в Иудее. В 167 до н.э. глава этого рода Маттафия возгл. восстание иуд. крестьян и ремесл. Восстание было направлено против владычества эллинистич. правителей Сирии Селевкидов, к … Древний мир. Энциклопедический словарь

Маккавеи - род иудейских царей и верховных жрецов, названный так по прозвищу ее представителя Иуды Маккавея, вождя восстания, вспыхнувшего в ответ на религиозные преследования иудеев Антиохом IV (166 160 до н. э.). После завоевания независимости… … Словарь античности

Маккавеи - См. «Иудеи» … Словарь библейских имен

Книги

Мои прославленные братья Маккавеи , Фаст Говард , Роман "Мои прославленные братья Маккавеи" (1949)в Израиле признан одной из лучших художественных книг об истории еврейского народа. Говард Фаст рассказывает в нем о восстании Иегуды Маккавея… Категория:

Особенно знамениты:

История Маккавейской династии [ | ]

Начало восстания [ | ]

Военные действия Иуды Маккавея [ | ]

Израиль при Иуде Маккавее

Во главе сильно увеличившегося отряда стал его третий сын, Иуда, талантливый военачальник. Пытаясь наладить административный порядок в Иудее, Аполлоний, наместник Селевкидов в Самарии, выдвинулся к Иерусалиму для соединения с местным греческим гарнизоном. Рейд оказался неудачным, сам Аполлоний пал в сражении. Неудачей закончилась и попытка подавления восстания, предпринятая генералом Сероном, чей отряд был разбит Иудой в ущелье Бет-Хорон на северо-западе Иудеи. Та же участь постигла застигнутый врасплох экспедиционный корпус Птолемея, царского наместника в Келесирии; отряд Лисия, царского наместника западных провинций, разбитый Иудой у Бет-Цура (на юге Иудеи). Неудачи в борьбе с повстанцами побудили Лисия издать декрет, упразднивший запреты, касающиеся отправления иудейских обрядов, в установленный срок сложившим оружие повстанцам была обещана амнистия. Это положение не спасло, в декабре 164 г. до н. э. Иуда захватил почти весь Иерусалим, за исключением городской цитадели.

Лисий, который к этому времени стал регентом при малолетнем царе Антиохе V, в свою очередь осадил повстанцев в Иерусалиме, но, не желая тратить время на осаду в связи с назревшими внутренними проблемами в царстве, заключил перемирие, отменяющее антииудейскую религиозную политику. Лисий казнил ярого поборника эллинизации первосвященника Менелая и поставил на его место умеренного Алкима . Иуда официального признания не получил и Алкима первосвященником не признал.

В 162 г. до н. э. на трон Селевкидов взошёл Деметрий I . Для наведения порядка в Иудее он направил туда войско под началом Бакхида, одного из своих лучших военачальников. Иерусалим был взят, однако политика греков отличалась поиском компромисса с религиозными иудеями. Однако вожди восстания не признавали никаких первосвященников, поставленных гражданской властью. Назначенный наместником над Иудеей Никанор попытался ликвидировать сохранившиеся очаги восстания. В 161 г. до н. э. произошло решающее сражение близ Бет-Хорона, отряд наместника был разбит, сам он пал в битве. Повстанцы вновь вошли в Иерусалим. Желая легитимности своей власти и независимости Иудеи от Селевкидского царства, Иуда заключил союзный договор с Римом о нейтралитете и военной взаимопомощи. Для очередного наведения порядка в мятежной провинции в Иудею вошли греческие войска под командованием Бакхида. Восставшие были разбиты, Иуда погиб в сражении (160 г. до н. э.)

Этнархия Ионафана [ | ]

Приобретения Ионафана

После гибели Иуды его братья Ионафан и Симон собрали остатки повстанцев и продолжили тактику партизанской борьбы, взяв под контроль большую часть провинциальных поселений и сельских районов Иудеи. Тем временем борьба за власть внутри державы Селевкидов позволила Ионафану получить назначение первосвященника от соперника Деметрия I Александра Баласа, который сделал своей резиденцией город Акко и искал поддержки местного населения для обеспечения безопасности своего тыла при наступлении на Антиохию. Ионафану был пожалован титул «друг царя» (152 г. до н. э.). Пост первосвященника стал одним из важнейших политических должностей в Иудее при Хасмонеях. За военную поддержку Александра Баласа Ионафан получил от него город Экрон с окрестностями в личное владение (147 г. до н. э.)

После смерти Александра Баласа регентом при его малолетнем сыне Антиохе VI стал Диадот Трифон, противник Деметрия II-го, сына и наследника царя Деметрия I-го. Деметрий II подтвердил включение в состав Иудеи районов на юге Самарии, в которых евреи составляли большую часть населения. Царём также была обещана передача Иудее иерусалимской цитадели, однако этот вопрос так и не был решён. Неудовлетворённый греческим присутствием в Иерусалиме, Ионафан в ответ поддержал Трифона, назначившим брата Ионафана, Симона, правителем небольшой прибрежной полосы у Средиземного моря; в порту Яффы был размещён еврейский гарнизон.

Ионафан начал активно укреплять города Иудеи, установил дружеские отношения со Спартой, в Рим была послана делегация для возобновления союза, заключенного Иудой. Обеспокоенный усилением Хасмонеев, Трифон коварно заманил к себе Ионафана с двумя сыновьями и, оставив их в заложниках, начал военную кампанию против Иудеи. Однако военные действия Симона вынудили Трифона покинуть Иудею. Ионафан и сыновья были казнены (143 г. до н. э.).

Правление Симона [ | ]

Завоевания Симона

В 142 г. до н. э. Деметрий II, заинтересованный в поддержке Иудеи, освободил её территорию от выплаты дани, что де-факто означало признание её независимой страной.

Во главе маккавеев после гибели Ионафана стал Симон, много уже помогавший братьям и раньше. В 141 г. до н. э. он собрал в Иерусалиме т. н. «Великий собор», на котором был провозглашён этнархом, первосвященником и главнокомандующим Иудеи с правом заключения международных договоров от своего имени. Эта власть должна была решением собора переходить по наследству потомкам Симона «до того времени, как явится истинный пророк».

Политика Симона состояла в укреплении находившихся под его властью городов, поощрением торговли и промыслов, с завоеванных территорий изгонялось греческое население, замещаемое еврейскими поселенцами. Была введена антиселевкидовская эра. Симон завоевал гавань Иоппию, захватил стратегически важный Газер, вытеснил из иерусалимской цитадели (Акра) сирийский гарнизон.

На престоле Селевкидского царства Деметрия II-го сменил Антиох VII Сидет. Царь подтвердил статус Симона в качестве вождя Иудеи, признал за Иудеей захваченные территории и право на чеканку собственной монеты. Однако позже Антиох потребовал от Симона вернуть Селевкидской державе отторгнутые у неё территории (включая иерусалимскую цитадель) или стать вассалом. Договориться не удалось. Наместник Антиоха в Прибрежной полосе получил приказ занять Иудею, однако его войско было отброшено еврейскими силами в двадцать тысяч воинов, которыми руководили сыновья Симона.

В 136 г. до н. э. Симон был умерщвлен во время пиршества своим властолюбивым зятем Птолемеем, наместником иерихонским, который стремился при поддержке Антиоха VII стать этнархом Иудеи. Он также убил жену Симона и двух его сыновей.

Правление Иоанна Гиркана I [ | ]

Замысел Птолемея против третьего сына, Иоанна Гиркана I , не удался и последний принял первосвященнический сан. Войска Антиоха осадили Иоанна в Иерусалиме и принудили его заключить мир на условии сдачи всего оружия и снесения стен Иерусалима, но с оставлением за евреями свободы вероисповедания. Когда Антиох погиб в Парфии, Иоанн тотчас начал забирать сирийские города, подчинил себе самаритян и идумеян и насильственно принудил их принять обрезание и другие иудейские обряды. С этого времени в Хасмонейском государстве приобретает влияние родовая знать идумеян (из которой был будущий Ирод Великий). Был разрушен Храм самаритян на горе Гаризим. Иудейскую армию пополнили наёмники. Гиркан поддерживал союз с римлянами, внутри опирался на фарисеев; но когда последние стали требовать от него сложения первосвященнического сана, он стал притеснять их, что вызвало против него и семьи его сильное ожесточение. Умер в 107 г. до н. э.

Цари маккавеев [ | ]

Максимальная территория маккавейского государства

Старший сын Иоанна Гиркана I, Аристобул I Филеллин, первый из маккавеев надел царскую диадему, но процарствовал лишь год; в это короткое время он успел заточить троих братьев, уморить голодом мать и обратить в иудейство большую часть жителей Итуреи.

Символические трактовки имени «Маккавей» в иудаизме [ | ]

В еврейских источниках Макаби (Маккавей) - прозвище исключительно Иегуды , в то время как его род называется Хашмонаим (Хасмонеи).

Согласно традиционному религиозному иудейскому толкованию, «מכבי» («Макаби») - аббревиатура из первых букв стиха на иврите из Библии:

מִ י-כָ מֹכָה בָּ אֵלִם יְ הוָה

«М и К амоха Б а-элим, Й ехова» - Кто как Ты, Господи, между богами? (вар.: Кто подобен Тебе, Иегова !) (Исход 15:11)

Раввин Моше Шрейбер пишет, что прозвище является акронимом имени отца Иуды - Маттитьягу Коэн Бен Йоханан. Некоторые учёные считают, что это имя - сокращение еврейского словосочетания маккаб-ягу (от накаб , «отметить, обозначить»), и несет смысл «обозначенный Иеговой». Как в «Иудейской», так и в «Новой католической» энциклопедиях отмечается, что ни одна из выдвинутых версий не является полностью удовлетворительной.

Маккавеи в русских народных обычаях [ | ]

Маккавеи, в христианской традиции, стали символом несгибаемости и стремления соблюсти максимальную строгость в соблюдении

Потери

неизвестно

Начало восстания

Военные действия Иуды Маккавея

Этнархия Ионафана

Правление Симона

Правление Иоанна Гиркана I

Цари маккавеев

Символические трактовки имени «Маккавей» в иудаизме

מִ י-כָ מֹכָה בָּ אֵלִם יְ הוָה

«М и К амоха Б а-элим, Й ехова» - Кто как Ты, Господи, между богами? (вар.: Кто подобен Тебе, Иегова !) (Исход 15:11)

Маккавеи в русских народных обычаях

Маккавеи, в христианской традиции, стали символом несгибаемости и стремления соблюсти максимальную строгость в соблюдении заповедей . В Православной церкви день памяти Семи святых мучеников Маккавейских , 1 (14) августа, обычно совпадает с началом Успенского поста , и в народе называется Медовый Спас или «Мокрый Маккавей».

В русской крестьянской культуре имя «Маккавей» по созвучию связывается с маком , который к этому времени созревает. В кушаньях, подаваемых к праздничному столу, обязательно присутствовал мак, а также мёд.

В местностях, где ещё сохранились обычаи предков, в этот день пекут маканцы, мачники - постные пироги, рулеты, булочки, пряники с маком и мёдом. Начиналась же трапеза блинами с маком. В специальной посуде для растирания мака приготавливали маковое молочко - маково-мёдовую массу, в которую обмакивали блины. Эта посуда в России называлась макальником, на Украине - макитрой, в Белоруссии - макатером.

В день Макавея молодёжь водила хороводы с песней «Ой, на горе мак», с шутливыми хороводными заигрышами.

От слова «Маккавей» были также образованы фамилии Маковей, Макковей, Маковецкий и Маккавеев.

В искусстве и литературе

Восстание Маккавеев оказало большое влияние на западную культуру .

В литературе

Героическая борьба Маккавеев вдохновила многих писателей на создание литературных произведений. Среди первых сочинений такого рода - лирическая трагедия Антуана Удара де Ла Мот «Маккавеи» (1722). Особую популярность история Хасмонеев приобрела среди писателей XIX века.

В 1816 году вышел в свет на иврите эпос И. Б. Шлезингера «Ха-Хашмонаим» («Хасмонеи»).
В 1820 году в Вене была опубликована историческая драма Захарии Вернера «Мать Маккавеев».
В 1822 году в Париже - трагедия Александра Гиро «Маккавеи».
В 1854 году появилась драма Отто Людвига «Маккавеи».
В 1856 году - драма Й. Михаэля «Хасмонеи».
В своей драме «Хасмонеи» (1859) Леопольд Штерн дал традиционную еврейскую интерпретацию событий.
История Хасмонеев лежит в основе исторического романа А. М. Вайза «Первые Маккавеи» (1860; на английском языке) и стихотворного цикла Зелигмана Хеллера «Последние Хасмонеи» (1865; на немецком языке).
В 1921 году Иосеф Давид (Пенкер) опубликовал написанную на индийском языке маратхи драму «Маккавеи».
Восстание Хасмонеев послужило темой романа Антонио Кастро (1930) и драмы Изака Голлера (1931).

Напишите отзыв о статье "Маккавеи"

Примечания

Ссылки

- статья из Электронной еврейской энциклопедии

Отрывок, характеризующий Маккавеи

Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d"etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.

Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.

Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

(продолжение)

2. Маккавеи

(о религиозном гонении Антиоха Эпифана, ставшем причиной восстания Маккавеев, - см. в статье "Иудея в эпоху эллинизма ")

Священник Маттафия и Иуда Маккавей

В числе бежавших из Иерусалима верных Богу, находился: священник Маттафия, происходивший от знатного рода Хасмонеев. Он с пятью сыновьями удалился в Модаим, маленький город на западе от Иерусалима. Городское начальство велело совершать жертву на языческом жертвеннике; он твердо отказался; когда другой иудей подошел принести жертву, Маттафия убил его , разрушил жертвенник и бежал с сыновьями в пустыню, призывая всех верных Богу следовать за ним. Скоро собралось к нему много людей. Но в субботу, когда иудеи по заповеди закона не могли сражаться, сирийцы напали на них и убили до тысячи человек. По предложение своего вождя, возвысившегося духом над буквою закона, уцелевшие сподвижники его постановили решение защищать свою жизнь и в день субботний. Скоро восстание распространилось по всей иудеи: народ разрушал языческие жертвенники, и во многих местностях прогнал отступивших от веры. Число воинов Божиих возрастало с каждым днем. По смерти Маттафии вождем их стал третий из его сыновей, Иуда, названный Маккавеем («молотом»), – человек, одушевленный твердым упованием на Бога; его энтузиазм увлек много людей, до той поры не решавшихся взяться за оружие. Сирийский полководец Аполлоний, вступивший из Самарии в Иудею, был разбит Иудою и сам пал в битве; Иуда взял и с той поры носил его меч. Страшно разгневанный поражением сирийского отряда, Антиох послал большое войско истребить непокорных. Оно стало на холме близ Эмауса; с ним пришли финикийские торговцы рабами, чтоб покупать пленных. Многие иудеи из страха присоединились к сирийцам. Но как ни велика была опасность, воины Иеговы не пали духом. В Массифе, древнем священном городе, они испросили себе постом, молитвою и покаянием помощь Господа; Иуда повел их на врагов; сирийцы перед тем послали отряд в горы искать иудейских инсургентов; Иуда быстрым нападением разбил главное войско, сжег его стан, и во второй битве поразил ходивший в горы отряд. Сирийцы были прогнаны к морю; иудеи взяли громадную добычу. Велика была слава Иуды Маккавея. В следующем году Лисий, родственник царя, пришел отмстить за эти поражения; сила войска его простиралась, говорят, до 60,000 человек пехоты и 5000 конницы. Он вступил в южную Иудею: но у Вефсура, близ Хеврона, был разбит Иудою, у которого число воинов было в шесть раз меньше. Враги бежали. Иуда вступил в Иерусалим, очистил храм, двор которого порос травою и кустарником. Древнее служение Иегове было восстановлено. На месте оскверненного жертвенника был сооружен новый из неотесанных камней, привезенных из разных мест Иудеи .

Успехи иудеев возбудили зависть и опасение в соседних языческих народах. Аммонитяне, жившие за Иорданом, соединились с арабскими племенами и стали сильно теснить галаадских иудеев, а на галилейских нападали враги с приморья. Иуда пошел за Иордан, избавил от нападения галаадских иудеев, а брат его Симон – галилейских. Многие семейства, не хотевшие жить между неприязненных соседей, переселились в Иудею. Эта область, защищенная горами и укреплениями, стала твердынею священной войны.

Гибель Иуды Маккавея

В следующем году Антиох Эпифан внезапно умер на походе против парфян, которых думал покорить. Ему наследовал девятилетний сын, Антиох V Эвпатор , до совершеннолетия которого государством должен был править Филипп. Но Лисий, в чьей власти находился ребенок‑царь, тоже захотел стать правителем государства; желая кончить войну с иудеями раньше, нежели Филипп возвратится в Антиохию, он снова пошел в Иудею с громадным войском. Иуда и его храбрые сподвижники вступили в битву, сражались геройски; младший брат Иуды, Элеазар, пожертвовал жизнью, чтоб убить слона, на котором, как полагал он, сидит молодой царь; все осталось напрасно: иудеи были подавлены многочисленностью врагов; победители осадили гору Храма, которую Иуда обвел укреплениями. Скоро и осажденные и осаждающие стали терпеть недостаток в съестных припасах: услышав, что Филипп пришел в Антиохию, Лисий желал поскорее прекратить войну и заключил мир: иудеи сдали гору Храма сирийцам, Лисий предоставил им свободу богослужения и обещал царское покровительство Храму. Вернувшись в Сирию, Лисий победил Филиппа, но не достиг цели своего честолюбия: сын Селевка Филопатора, Димитрий, живший заложником в Риме, приехал в Антиохию; сирийцы встретили его с восторгом и провозгласили царем; он велел убить и своего двоюродного брата, Эвпатора, и Лисия, правившего государством от имени ребенка. Партия иудеев, расположенная к греческим обычаям, желала стать в хорошие отношения с новым царем; её главою был первосвященник Алким (Элиаким), преемник Менелая, убитого по приказанию Лисия; он надеялся при покровительстве царя удержаться на своем месте; это казалось тем возможнее, что он был из священнического рода. Многие усердные приверженцы старины были удовлетворены данною им свободою богослужения и держали себя тем покорнее, что царский уполномоченный, приехавший в Иерусалим для восстановления порядка, казнил, по согласию с Алкимом, шестьдесят горячих хасидеев. Но Иуда и его братья отвергали обманчивый мир, не признавали нового первосвященника, возбуждали народ противиться отступникам, принявшим греческие обычаи. По просьбе Алкима, сирийский царь велел своему полководцу Никанору занять Иерусалим и гору Храма. Но Иуда и его приверженцы не положили оружия. Никанор пошел подавить их; они одержали над ним победу на том месте, где выиграли первую битву [март 161 г.]. Никанор был убит, войско его было рассеяно. Первосвященник бежал в Антиохию. Но в следующем году пришел к Иерусалиму с новым войском Бакхид. Иуда повел в битву своих малочисленных воинов; сражение произошло при Элеасе; иудеи целый день мужественно бились; но их бесстрашный вождь был убит, и они обратились в бегство. Ионафан и Симон успели унести тело брата. Алким, под охраною сирийцев, возвратился с торжеством в Иерусалим. И «настала великая скорбь» во всем Израиле. Приверженцы Маккавеев подверглись преследованию; жизнь каждого верного служителя Иеговы находилась в опасности.

Ионафан Маккавей

Скоро был убит и старший из братьев Иуды, Иоанн, в сражении с арабами, напавшими на иудеев за Иорданом. Но младший из Маккавеев, Ионафан, избранный вождем войска, отмстил за его смерть и, заняв укрепление в южной части пустыни, делал удачные набеги на врагов. Через несколько времени Алким умер внезапною смертью; тогда Бакхид, утомленный войною и теснимый Ионафаном, заключил мир и ушел с своим войском. Только в цитадели Иерусалима остался сирийский гарнизон, которому были даны иудеями заложники. Так кончилась война. Ионафан поселился в Михмасе, стал править Иудеею и искоренять в ней языческое богослужение.

В таком положении были иудейские деда, когда Александр Балас, выдававший себя за сына Антиоха Эпифана, поднял, при помощи египтян, восстание против Димитрия и овладел Птолемаидою; Римляне, заключившие раньше того союз с иудеями и не признавшие Димитрия законным царем Сирии, покровительствовали Александру. Оба соперника старались приобрести помощь иудеев, один перед другим давали им обещания своих милостей. Ионафан хорошо сумел воспользоваться этими обстоятельствами. Он заключил союз с Александром, который прислал ему пурпурную мантию и золотой венец, назначил его первосвященником и назвал своим другом. Димитрий был убит в сражении , Александр овладел всею Сириею и продолжал быть очень благосклонным к Ионафану, при своей женитьбе на дочери Птолемея Филопатора, пригласил его в Птолемаиду на торжество свадьбы и на этом великолепном празднике оказывал ему при всем народе большой почет, дал ему сан военачальника и князя. Через шесть лет после того, как Александр овладел царством, Димитрий Никатор, старший сын убитого им царя Димитрия, бежавший при смерти отца в Крит, высадился на финикийском берегу , и приобрел столько сторонников, что Александр должен был бежать из своей столицы, Птолемаиды, в северную часть государства. Но Ионафан остался верен ему, в упорном сражении разбил войско Димитрия, овладел Ашдодом и Аскалоном, разрушил там все языческие святилища и в том числе ашдодский храм Дагона. В благодарность за верность, Александр отдал ему округ филистимского города Экрона. Но египетский царь прислал помощь Димитрию, Александр бежал в Аравию и был там вероломно убит . Иудее грозили опасности; но Ионафан, такой же искусный дипломат, как и храбрый воин, сумел отвратить их. Он отправил к Димитрию посольство с богатыми подарками; Димитрий утвердил его в сане первосвященника, предоставил ему управление Иудеею и получение всех доходов страны, с обязанностью платить 300 талантов дани в царскую казну. Таким образом, Ионафан сохранил свое владычество над Иудеею и упрочил его во время начавшихся в Сирии новых междоусобий, а брат его Симон правил приморьем.

Приобретения Ионатана Маккавея (выделены сиреневым цветом)

Желая упрочить свое положение новыми союзами, Ионафан отправил посольства к римлянам и спартанцам (так, по крайней мере, говорится в 1‑ой книге Маккавейской), но сирийцы коварно взяли его в плен вместе с сыновьями и с отрядом, состоявшим из 1.000 человек, и убили всех их . Это сделал хитрый сириец Трифон, хотевший возвести на престол юношу, сына Александра Баласа, чтобы править его именем. При всей своей осторожности, Ионафан дался в обман Трифону. Вскоре после того Трифон убил и юношу, чьим слугою называл себя .

Симон Маккавей

По смерти Ионафана, иудеи выбрали своим начальником Симона, единственного оставшегося в живых брата Иуды. Это был человек осторожный; он вступил в переговоры с Димитрием, получил от него утверждение в сане первосвященника и титул царского друга. Сделавшись правителем Иудеи, Симон успел овладеть теми крепостями, который еще оставались в руках приверженцев язычества; в 144 году, он вынудил голодом сдаться гарнизон иерусалимской цитадели. Теперь можно было считать дело освобождения Иудеи законченным. Симон овладел и Газою, овладел портовым городом Иоппою (Иоппиею). Со стороны сирийского царства не угрожали иудейскому народу серьезный опасности: оно было совершенно расстроено, и царь (Димитрий) находился в плену у парфян. Симон в продолжение нескольких лет спокойно правил страною с властью первосвященника и князя; его правление было мудрое и справедливое; он повсюду восстановил национальное богослужение, заботился о благе и безопасности народа. Он чеканил монету с своим именем. – Через несколько времени брат пленного царя, Антиох VII , принудил узурпатора Трифона бежать и стал царем. Трифон соединился с морскими разбойниками, господствовавшими тогда у сирийского берега, потом был убит в своем родном городе, Апамее. – Антиох потребовал, чтобы Симон платил дань, от которой он был освобожден Димитрием. Симон не согласился, и Антиох пошел войною на Иудею . Сын Симона Иоанн, посланный отцом против сирийцев, разбил их у Ашдода. Свобода иудеи была теперь упрочена. Собрание народа иудейского дало Симону титул первосвященника и князя, предоставило ему право назначать всех сановников и поручило навсегда управление храмом. Грамота об этом постановлении народа была положена на сохранение в храме. Симон вступил в союз с Римом, покровительствовал земледелию и торговле, соблюдал справедливость и богобоязненность.

Симон поставил в своём родном городе Модеиме памятники отцу и четырем братьям, убитым в борьбе за свободу отечества; это были каменные пирамиды, такие высокие, что их было видно с моря. Он и монеты его, красиво отчеканенные, свидетельствуют, что искусства не были чужды иудейскому народу «в годы освобождения Сиона». Симон заботился о благе народа, и покоилась земля иудейская во все дни Симона; иудеи спокойно возделывали землю свою, и земля давала произведения свои, и деревья в полях давали плод мой. Старцы, сидя на улицах, все совещались о пользах общественных, и юноши облекались в пышные и воинские одежды. Городам доставлял он съестные припасы и делал их местами укрепленными, так что славное имя его произносилось до конца земли. Он восстановил мир в стране, и радовался Израиль великою радостью. И сидел каждый под виноградом своим и под смоковницею своею, и никто не страшил их. И не осталось никого на земле, кто воевал бы против них, и цари смирились в те дни. Он подкреплял всех бедных в народе своем, требовал исполнения закона и истреблял всякого беззаконника и злодея. Он украсил святилище и умножил священную утварь» (I книга Маккавеев, XIV, 4 – 15).

Иоанн Гиркан

Иудеи сравнивали правление Симона Маккавея с царствованием Давида. Но он не скончался спокойно, как Давид. Зять его, Птолемей, которого назначил он правителем иерихонской равнины, хотел захватить власть, пригласил Симона и его сыновей Маттафию и Иуду на пир и убил их. Но преступление не принесло пользы злодею. Сын Симона Маккавея Иоанн Гиркан умертвил убийц, посланных Птолемеем, принял власть в Иерусалиме, стал первосвященником и князем, осадил и после долгой осады взял Иерихон. Осада длилась, как говорит Иосиф, много времени потому, что каждый раз, когда Гиркан подступал к городу, Птолемей приказывал выводить на стену и мучить мать и братьев его, и грозил сбросить их со стены, если он не отойдет. Мать Гиркана просила сына не обращать внимания на угрозы, говорила, что охотно умрет для того, чтобы злодей получил заслуженное наказание; но сын, видя мучения матери, каждый раз отступал от стен. Убив мать и двух братьев Гиркана, Птолемей бежал за Иордан. Новый правитель иудеи заключил с царем сирийским (Антиохом) договор, по которому обязался платить дань и помогать Антиоху войском, за это был утвержден царем в отцовском сане. Дань была не обременительная. Взяв сокровища из гробницы Давида, Гиркан набрал в службу наемников и с этим войском довершил освобождение страны, даже расширил границы своего государства: покорил Самарию и Галилею, разрушил храм на горе Гаризиме, служение в котором было, по понятиям иудеев, беззаконием, принудил идумеев (эдомитян) или принять иудейский закон и обрезаться, или покинуть родину.

Антиох был убит в войне с парфянами . Брат его Димитрий, отпущенный парфянами из плена, снова стал царем . Для ограждения себя от опасности со стороны возвратившегося Димитрия, Иоанн вступил в союз с римлянами, и они, по своей неизменной политической системе, охраняли маленькое иудейское государство, пока рассудили, что пришло время присоединить его к своим владениям вместе с более обширным государством, от которого они охраняли его.

Благодаря союзу Иоанна Гиркана с римлянами, иудейский народ перед утратою своей независимости прожил несколько времени счастливо. Правление Гиркана, длившееся почти тридцать лет, было периодом мира и благосостояния; иудеи пользовались независимостью, никто не мешал им жить по их законам. Спокойствие их теократического государства нарушалось только взаимною враждою партий и раздорами, какие вызываемы были религиозною гордостью иудеев, оскорблявшею самаритян и галилеян.